Вскипеть

Есть пару пунктуационных ошибок, пару дефисов пропущено, но я решила не исправлять

Читается очень весело. Жду продолжения.

Задумка как раз в том и была. Если читатель понял правильно - уточнение подтолкнёт его ко второму смыслу и станет смешно. (по крайней мере я на это надеялся)

Были бы плохие, физик спокойно смотрел бы на вас. Хорошие вы, даже слишком, потому мужчины и стараются иногда отводить взгляд.

Вообще-то да, так и задумывалось. Но на самом деле действительно звучит коряво. Наверное всё же исправлю.

Со всеми остальными замечаниями полностью согласен. Исправлю.
Продолжение скоро выложу. Дождусь вот ещё пару-тройку коментов))

Кстати, страшновато как-то стало, а вдруг продолжение разочарует?

…В дверь звонили настойчиво, даже нагло и, кажется уже давно. Но мне было все равно.
Даже нет. Не все равно. Мне было никак. Просто никак. Внутри была пустота. Казалось бы, пустота – это отсутствие чего-либо, отсутствие ограничений, а значит свобода. А значит счастье… Фиг вам. Пустота – это когда нет совсем ничего. Ни людей, ни событий, происходящих вокруг, ни чувств, ни эмоций. И разливающегося внутри мертвящего холода, о котором так любят говорить поэты и писатели, тоже нет. Вообще ничего нет. Ни-че-го!. Возможно это такая защитная реакция организма. Своеобразный предохранитель, помогающий не сойти с ума. А может быть один из вариантов начинающегося безумия. Ну, как вам такая перспективка? Стать тихо помешанным. Тихо-тихо. Просто спокойно сидеть на диване, смотреть в одну точку и пускать слюни пока не придут добрые дяди и тети в белых халатах. А дальше все то же самое, но уже в больничной палате, среди таких же «философов». Покой, тишина и пустота…
Замок сухо щелкнул пару раз, дверь открылась, и в прихожей раздались шаги. Наверное, это я пришел. Интересно, где меня черти носили всю ночь?
- Эй, Лёвка, ты дома?
А, нет, не я. Я-то вроде вот он, на диване сижу. А голос моего брата Кольки. Ну, точно, вот он – стоит в дверях и смотрит. Улыбается еще, скотина такая.
- Здорово, братишка! Ты чего это не открываешь, когда звонят?.. У, а кислый-то какой! Не выспался что-ли? Эй, чего молчишь-то? Алле, кто на связи?
Колька подошел к дивану и присел на корточки. Взгляд его стал озабоченным. Ну, не в том смысле, а просто обеспокоенным.
- Слушай, а ты, часом, не обкуренный?
Он втянул носом воздух и бросил быстрый взгляд по сторонам в поисках моей наркоманской деятельности.
- Да нет, вроде не похоже.
Ну, еще бы, сроду не увлекался этой гадостью. Даже не пробовал. Водка всеровно лучше.
- Выпить дай.
Я даже собственный голос поначалу не узнал. Сухой и хриплый. Этакая пародия на Владимира Высоцкого и Никиту Джигурду вместе взятых.
Несколько секунд Колька молча изучал мою физиономию.
- Э-э, батенька, - наконец протянул он тоном усталого ветеринара, лечащего роженицу от поноса, - Дела обстоят еще хуже чем я предполагал. У вас депрессия… Непонятно только с чего вдруг?.. Да не вовремя-то как, блин. Слушай, а насчет того чтобы нажраться, до вечера потерпеть никак?
Я молча качнул головой.
- Совсем, да?
Пустота начала потихоньку проходить и видимо, на моем лице появилось не очень любезное выражение, потому что, не дожидаясь ответа и сделав вид, что вопрос изначально подразумевался как чисто риторический, Колька примирительно вскинул руки:
- Понял, не дурак. Дурак бы, Левка, не понял.
Он прошел на кухню и открыв холодильник ехидно крикнул:
- Тебе сок или молоко?
Отвечать или вообще хоть как-то реагировать на его шутки не хотелось, потому я в очередной раз глубокомысленно промолчал.
- Опять же понял, - так и не дождавшись ответа, проборматал Колька, - Молока, так молока.
Но в комнату он вошел все же с бутылкой водки и одной хрустальной стопкой.
- Извини, сам я не буду. Если ты еще не забыл – нас сегодня кое-кто кое-где ждет. А раз ты твердо намерен нажраться, то кто-то же должен вести машину.
Колька привычным движением с хрустом скрутил пробку и налил мне полную стопку.
- Ну, давай пей, да рассказывай что с тобой приключилось, депрессивный ты наш. Сон эротический замучил, или тапки найти не можешь, или ты как истинный патриот скорбишь о тяжелом положении экономики нашей многострадальной Родины?
Уж не знаю, Колькина болтовня была тому причиной, или выпитая без закуски водка, но пустота потихоньку стала заполняться. Обидой, недоумением, злостью и болью. А для русского человека обида и боль смешанные с водкой – это воистину гремучая смесь. В течение следующего часа я говорил и пил. Сначала медленно, с трудом, потом все быстрее и быстрее. Я рассказал ему о том, что произошло сегодня утром, незаметно перейдя на рассуждения о жестокости этого мира вообще и всех женщин в нем в частности. Потом я, кажется, даже плакал. Потом вновь говорил, на этот раз о жутком несовершенстве российских законов и, помнится, обвинял в этом женщин, находящихся в правительстве нашей страны… Не знаю до чего бы я в конце-концов договорился, но тут, к счастью, водка кончилась.
Говорят, что при сильном нервном потрясении человек способен выпить бутылку водки и остаться при этом абсолютно трезвым. Не знаю, не знаю…Может быть водка была слишком крепкой, или потрясение слишком слабым, но я был пьяный в умат, в стельку, в доски, в дрова, абсолютный Буратино. Тупой и деревянный. Нет, я еще мог говорить и вполне самостоятельно передвигаться, не смотря на раскачивающийся пол, но вот соображать… Звиняйте, хлопцы, бананьев нема!
В конце-концов Колька решил, что нам уже пора. Я милостиво разрешил ему загрузить мои вещи и меня впридачу в мою же машину, естественно, на пассажирское сиденье, и мы тихо отчалили. Я высунул голову в открытое окошко и, с наслаждением вдыхая свежий воздух, чувствовал, как мой разум постепенно проясняется, а противная тошнота, ( еще бы – столько выпить на голодный желудок!) медленно отступает. Впрочем, при этом я не забывал дружески кивать всем встречным мужчинам и строить рожи всем встречным женщинам. Даже самые длинноногие красавицы представлялись мне похотливыми бабенками, только и мечтавшими о том как бы поубивать своих детей и поизменять своим мужьям.
К несчастью моя пьяная, беспрерывно кивающая и корчащая страшные гримасы голова в окне автомобиля, привлекла внимание поста ГИБДД. Толстый и усатый дяденька милиционер важно мотнул своим жезлом, приказывая остановиться. Колька чертыхнулся и вполголоса обозвал кого-то пьяным уродом. Не знаю, милиционера, наверное.
И вот тут меня понесло…
Едва только мой побледневший братик, ( а еще бы ему не бледнеть – прав-то у него нет! Не то чтобы с собой, а вообще.) остановил машину и, не дожидаясь пока блюститель порядка подойдет, на полусогнутых бросился ему навстречу, судорожно нашупывая бумажник, я снова выставил голову в окно и жизнерадостно заорал:
- Привет тебе, продавец полосатых палочек!
Сержант вздрогнул и, недоуменно хлопая глазами, посмотрел сначала на меня, потом на Кольку, который, побледнев пуще прежнего начал торопливо что-то объяснять. Блюститель порядка коротко рявкнул, я напрягся, пытаясь услышать о чем они говорят, а Колька полез в карман и через пару секунд уже протягивал свой паспорт.
- Ордер, Коля, ордер с него проси! И вообще пусть покажет документы. Вдруг это засада! Нет, он точно не настоящий – Ментов с такими рожами не бывает! Я в кино видел!
Из припаркованной неподалеку патрульной машины вылез еще один ГИБДДаун. Не понравился он мне что-то. Весь такой серьезный, с автоматом. Да еще и Колька из-за спины мне кулак кажет. А я, между прочим просто шутку пошутил. Это смешно должно быть. А вы… Да ну вас… Я обиделся и, спрятавшись обратно в машину, закурил, демонстративно отвернувшись от неблагодарных зрителей – пусть им станет стыдно!
Внезапно ко мне подскочил Колька:
- Давай свой паспорт и документы на машину!
- Не дам!
- Придушу!
- Не дам!
Прежде чем я успел хоть как-то среагировать, Колька залез ко мне в карман и, выхватив все документы, рванул обратно, к сержанту.
- Дяденька милиционер! – заорал я, - Он украл мои документы! Пожалуйста, арестуйте его, дальше я поеду один, меня, в конце-концов, люди ждут! Отдай мою паспортину, преступный элемент!
Понаблюдав с полминуты, как Колька отчаянно жестикулирует, пытаясь что-то объяснить, (ох и не понравилось мне, что он покрутил пальцем у виска!), я опять выставил голову в окно и позвал вполголоса, заговорщицким тоном:
- Товарищ милиционер, товарищ милиционер! – дождавшись пока сержант и Колька посмотрят на меня, продолжил, - Я не знаю этого человека, он подсел ко мне на перекрестке и силой овладел мною… ой, блин…то есть моим автомобилем!
Сержант нахмурился и как-то слишком уж подозрительно поглядел на Кольку, как будто и вправду поверил в ту чушь, которую я нес.
Но Коля парень сообразительный и, ничуть не смутившись, ( а то, что он был красный, как рак, так это скорей от ярости), достал бумажник. Я с интересом наблюдал как он подрагивающими руками отсчитывает сотенные бумажки. Наблюдал ровно столько времени, сколько понадобилось моему пьяному мозгу чтобы осознать, что ведь это мой бумажник! Он вытащил его у меня из кармана вместе с другими документами. Но если бумажник мой, то ведь и деньги в нем мои! И вот тут мне стало так обидно… Совсем некстати вспомнилась Иринка и мой ребенок. Ребенок, которому так и не суждено родиться. Я спрятался обратно в машину, достал из-под сиденья бутылку водки ( до сих пор не помню как она там оказалась) и начал пить прямо из горла…

Света лежала в небольшом открытом бассейне и наслаждалась мягкой прохладой чистой, прозрачной воды. После жаркой бани да в прохладный бассейн, да еще на свежем воздухе, под звездами – незабываемые ощущения…
Со стороны веранды, скупо освещенной сработанными под старину светильниками, донесся взрыв хохота и Левкин пьяный голос. Света по началу стеснялась выйти вот так вот, обнаженной из жарко натопленной бани и пересечь два метра совершенно открытого пространства, чтобы окунуться в бассейн, но соблазн был слишком велик. А ребята оказались ничего, честными. Никто даже не попытался подойти к бассейну. И вообще, лежать вот так, совершенно обнаженной, наслаждаться нежной лаской воды, вдыхать необыкновенно чистый, наполненный дурманящим сосновым ароматом воздух и видеть менее чем в пятидесяти метрах от себя молодых, веселых, подвыпивших парней, зная при этом, что с освещенной веранды не видно находящегося в темноте бассейна… Все это как-то по особому будоражило и возбуждало.
Лёвка пьяно заикаясь и размахивая руками пытался рассказать какой-то анекдот. Света грустно улыбнулась. Лёвка. Любимый, желанный… А ведь столько лет прошло…
Они встретились впервые на последнем курсе института. Света тогда перевелась из Хабаровска. Не сложились у нее отношения с преподавателем философии. Вернее, сложились не так, как он хотел. Перспективы дальнейшей жизни он рисовал просто сказочные - двухкомнатная квартира в центре города, безбедная жизнь, экзамены и зачеты без проблем, на лекции вообще можно не ходить. Но спать с мужчиной ради материальных благ, слишком уж это смахивало на проституцию. Да и потом, если б он хоть немного возбуждал, а то – высокий, тощий, лысый, с тонкой козлиной бородкой… Короче, пошла Света к жене этого козла, пардон, - профессора, которая, кстати, была ректором того же института, и выложила ей все начистоту. Татьяна Андреевна оказалась женщиной понятливой и, подключив свои каналы, быстренько оформила перевод в другой город. Да еще и билет оплатила.
Новая группа приняла ее хорошо. Некоторые однокурсники и не только они, пытались ухаживать. Но откуда им было знать, что сердцем ее с самого первого дня завладел Лёвка Звягинцев. И ведь вовсе не был он «лучшим из лучших» и мужчиной ее мечты, какой грезился в золотую пору школьной юности, тоже не был, и уж никак не тянул на принца на белом коне. Помните у Филатова: «Был Федот ни красавец, ни урод, ни румян, ни бледен, ни богат, ни беден, ни в парше, ни в парче, а так, вообче.» Вот и Лёвка – невысокий, далеко не урод, но так же далеко и не красавец, блестящим юмором и разухабистой удалью тоже не отличается. Были и повыше, и посимпатичнее, и просто-таки переполненные бесшабашным задором и энергией, а вот поди ж ты… В душу запал именно он – Лёвка. Да глубоко запал, не враз и выковырнешь.
Но ему тогда нравились совсем другие девушки. Вроде бы даже была у него в то время какая-то. Света особо-то и не пыталась узнать кто она, откуда. Во-первых потому что задумайся об этом – и тут же в душе вскипает глухая черная ревность, ( Ну чем она лучше? Чем?); а во-вторых, не привыкла она бросаться парням на шею. Пусть сами бегают. В этом суждении сказался и не изжитый еще юношеский максимализм, и отсутствие жизненного опыта, и врожденная женская гордость, не позволяющая ни при каких обстоятельствах, ни опуститься на дно, ни пойти по рукам. Так и жил Лёвка не ведая о мучительной любви этой улыбчивой, веселой девчонки. И ведь хватало же сил улыбаться!..
И только на выпускном, когда они после вручения диплома собрались в небольшом кафе, чтобы отметить это дело «рюмочкой чая», Света решилась показать свои чувства, а точнее - намекнуть на них. Устав смотреть как он танцует с другими, смотреть и отчаянно ревновать, она решительно пригласила его. Какое же это было наслаждение – доверчиво прижаться к любимому телу, ощутить его крепкие руки у себя на талии и немного пофантазировать, что ты, наконец, любима и желанна. Их щеки несколько раз соприкасались. Дыхание Светы против ее воли стало учащенным и сбивчивым. Голова слегка кружилась и… И музыка кончилась!..
Несколько секунд они еще стояли, держа друг друга в объятиях. Было еще не поздно. Еще все возможно. Его глаза, его губы так рядом. Вот сейчас он чуть-чуть наклонится… Вот сейчас… Но Лёвка вдруг разжал руки, сделал шаг назад и дурашливо поклонился. Знал бы он, что в это самое мгновение на многие годы определил свою и Светину судьбу…
Внезапное глухое разочарование навалилось на Свету. Лёвка еще что-то сказал, но она не слышала, да и не хотела уже слышать. Собрав остатки сил и гордости она, весело и беззаботно улыбнувшись, пошла к ближайшему столику, заставленному бутылками и тарелками с закуской. Усевшись рядом со скучающей дурнушкой Наташей, она молча налила водки себе и ей, и по прежнему молча, как на поминках, выпила.
И вот тут Света с безжалостной четкостью поняла, что делать ей здесь больше нечего. Всё. Хватит. Пора уходить. Уходить, чтобы больше уже никогда его не увидеть. Чудес не бывает. Глупо мечтать и надеяться. Он никогда не будет её. Да и на что надеялась? Ведь он любит другую. Сама-то если бы была с ним, любимым, разве бы подпустила кого-то другого? Конечно нет. Вот и он любит другую. Правильно что не подпускает Свету. Нужно быть верным своей избраннице. Но как же больно и обидно, что повезло совсем другой!
Пора уходить. Вот сейчас, встать и уйти. Уйти-то можно, а забыть? Вот это уже вряд-ли. Возможно будут другие мужчины. Да что там, «возможно» - точно будут. Ведь не монашка же она. Вот только лучше или хуже – но другие! ЕГО уже не будет. И не раз еще ей придется, как талантливому актеру, изображать страсть и удовольствие, а иной раз пережить их и на самом деле. И будет нежность к другим мужчинам. И будет семья, и будет… Да много чего будет. Вряд ли она станет слишком часто вспоминать ЕГО. И лишь иногда во сне, он будет являться к ней как мучительно сладкая и неисполнимая мечта, как призрак той единственной настоящей любви и настоящей жизни, как немой укор и напоминание о том, что все окружающее её – лишь игра, театр одного актёра.
Ну что ж, театр так театр. Актер должен доигрывать свою роль. Света встала и решительно отправилась к выходу. Но дорогу ей преградили Колька и Лёвка. Всё тот же Лёвка. Просто наваждение какое-то.
- Ты куда это, красавица? – широко улыбнулся Коля.
- Да хватит уже. Детское время кончилось. Боюсь на «Спокойной ночи» опоздать.
- Да брось ты. Всё ещё только начинается. Мы вон на пикник собираемся.
- Нет, Коль, я домой.
- А может?..
- Нет.
- Ну, хозяин – барин.
Коля шагнул было в сторону, но тут же вернулся.
- А поцеловать на прощание?.. – он дурашливо подставил щёку.
Света равнодушно чмокнула его.
- А меня? – улыбнулся молчащий до сих пор Лёвка.
Она попыталась чмокнуть его так же как Кольку, но в последний момент Лёвка чуть повернул голову, поймав поцелуй в губы.
Может это была последняя попытка судьбы свести их вместе? Может быть…
«Поздно, милый, слишком поздно» - подумала Света, прислушиваясь к хлопнувшей за спиной двери и обступившему её шуму ночного города.

За последующие 8 лет было многое. Были и весёлые приятные дни, и то, что хочется навсегда похоронить в самых дальних уголках своей памяти. Да так похоронить, чтобы никогда уже эта мерзость не смогла выбраться наружу. Были любовники ( не много, но были), были просто мужчины, осыпавшие дорогими подарками и водившие по ресторанам. Но далеко не каждого из них Света пускала в свою постель. Ей даже доставляло особое удовольствие – раскрутить мужчину, а потом обломать его. А пусть не думают, что если они подарили золотую цепочку, или колечко с «камешком», то они приобрели её в свою собственность и могут теперь делать все, что хотят. «Кто женщину ужинает, тот её и танцует», так да? А вот хрен вам. И сказав на прощание что-нибудь ласково-безразличное, потрепав растерявшегося мужика по щеке, он ловила такси и ехала домой. Одна.
Правда потом был и муж. Были дети. Двое. Затем «муж объелся груш». Но это вообще отдельная история. История о том, как нежный и ласковый, за очень короткое время может превратиться в жестокого и грубого. А его сила, благодаря которой Света первое время чувствовала себя как за каменной стеной, обернулась против неё же. Потом был развод и одиночество. Нет, она не жалела, что рассталась с мужем. Здесь было совсем другое. Она даже и не любила его никогда. Пыталась полюбить – это да. Потом, когда он начал пить – жалела. Ну, а там где жалость, нет места любви. А затем жалость сменилась презрением и ненавистью. Потому она не хотела вернуть обратно этого человека. Если ЭТО ещё можно было назвать человеком. Просто после развода она поняла, что всегда была и до сих пор остаётся одинокой. Её ведь даже никто не любил по настоящему. Её лишь хотели. Да, многие делали вид, что любят, некоторые даже были уверены, что любят. Но ведь любовь не исчерпывается стихами, песнями, взглядами, вздохами и ласками. И как только наступало время пожертвовать чем-то ради любимой, они вдруг понимали, что просто уйти будет гораздо проще и безопаснее. И она конечно отпускала и даже не обижалась. А зачем? Она ведь их тоже не любила. Вот только пустота в душе делалась все больше и больше. А после развода вся Светкина душа превратилась в одну зияющую пустоту. Но два маленьких доверчивых человечка нашли в ней уголок и, сами того не подозревая, вытянули маму из того черного ада, который ее ждал. Света плюнула на всех мужчин всего земного шара, ( хороший такой плевок получился), и стала жить ради детей.
Иногда она вспоминала о Лёвке. Не слишком часто и уже без боли, а с какой-то затаенной грустью. Любовь с первого взгляда, одна единственная и на всю жизнь – это волшебная сказка, которую можно встретить только в индийских фильмах да любовных романах. И вот эта сказка оказалась частью ее жизни. Вот только ее сказка получилась какая-то грустная.
За эти годы она несколько раз случайно сталкивалась с Лёвкой и ( вот где ирония судьбы!) во время каждой из этих встреч она была уже, или еще одна. Последний раз они встретились буквально дня три назад. Говорили ни о чем и в тоже время обо всем, как давно не видевшие друг друга хорошие знакомые. Потом она дала ему свой адрес, телефон и пригласила в гости. Так просто, в знак вежливости, уже совершенно ни на что не надеясь. Ведь и в те два раза, когда они случайно пересекались, Света звала его в гости, но он так ни разу и не пришел. А уж сейчас-то… Жизнь научила Свету смотреть правде в глаза и не прятаться за мечтами и фантазиями. Ну кто она такая? Ничего особого в жизни не добившаяся, до сих пор живущая с родителями, да еще с двумя детьми. Ну зачем она ему нужна? Он же работает в институте, у него там одних студенточек молодых, красивых – табунами! Выбирай любую.
Но сегодня, вопреки всем ожиданиям, он позвонил:
- Света?
- Да, это я.
- А это я!
- Кто?
- Ну, этот… Лёвка!
Странный он какой-то, пьяный что-ли?
- Ты чем занимаешься?
- Да вообщем ничем, сижу, скучаю.
Это была правда. Когда от телевизионной попсы и бесконечного «мыла» уже тошнит, дома идеальный порядок, (какой только возможен с двумя маленькими детьми), а сами дети, достигнув возраста 5 и 4 лет, уже вполне самостоятельно строят замки из кубиков и отрывают руки куклам – отпуск превращается в настоящее наказание.
- Ты тут в гости звала, так я готов. – Лёвка тяжело вздохнул и тихо добавил, - При том, по-моему, совершенно «готов»…
- Ну так заходи, - улыбнулась Света, - Ты где вообще?
- Нет, ты не поняла. Я готов сделать тебе предложение.
- Даже так?
- Нет. Ну ты не поняла. – Лёвка замялся, видимо мучительно подыскивая слова. – Ответное предложение! Мы тут за город собрались, давай с нами!
- С кем это «с вами»?
- Я, Колька, и ещё всякие… Но все парами. Всё прилично. Тебя никто не обидит. Я защищ… защ… Не обидит вобщем.
- Вообще-то это как-то…
- Ну и хорошо. – не дал договорить Лёвка. – Собирайся мы сейчас подъедем.

«Ну и зачем мне это надо?» в который раз спрашивала себя Света, торопливо собираясь, на ходу объясняя маме куда и зачем она собралась. Это было совершенным безумием, толком не зная человека согласиться ехать с ним куда-то за город к кому-то на дачу. Совершенно не кстати, (а может наоборот, очень даже кстати?) вспомнилось, как в детстве ее стращала бабушка, предостерегая от ночных прогулок и нежелательных знакомств: «Вот злые дяденьки поймают, на кусочки порежут, в чумудан складут и на помойку выбросют.» Теперь-то Света знает, что «скласть в чемодан и выбросить на помойку» - это далеко не самое страшное, что могут сделать злые дяденьки. И родной, любимый, нежный и ласковый Лёвушка был таким больше в ее мечтах, ведь в реальной жизни она с ним почти не общалась. Кто его знает, какой он на самом деле? Но ведь все на этом свете познается опытным путем. «Пока не обожжешься, не поймешь, что горячо» - это опять же из афоризмов мудрой бабушки.
От дальнейших размышлений и ворчаний мамы, которых она вообще-то и не слышала, её отвлек звонок в дверь. Решив, что это Лёвка, Света бросилась открывать. На её удивление это был Лёвкин брат. Широко улыбнувшись, как будто увидеть Светку было для него высшим счастьем на земле, он кивнул на сумку у неё в руках:
- Готова?
- Вообще-то да, а где Лёвка?
Пока они спускались по лестнице, Коля рассказал про выкрутасы пьяного Лёвки, не утаив даже причину по которой он собственно и назюзюкался.
Спустя несколько часов, Света уже нежилась в прохладном бассейне, расположенном во дворе Костиной дачи. Теплый летний ветерок доносил дурманящий запах соснового бора. Мечта и сказка.
К тому же любимый человек находился совсем рядом. Что-то слишком много сказки на нее свалилось…Правда была и поправка на суровую действительность нашей жизни – любимый был пьян до неприличия и, кажется, мало что соображал. К тому же напился он из-за того, что его кинула другая женщина. Кинула во всех смыслах. Так что какую роль при этом выполняла Света – не очень-то и понятно. Таблетка аспирина при головной боли? Ну да ладно, главное, что ОН рядом.
По скользким ступенькам Света вышла из бассейна и взяла мягкое махровое полотенце. Движения ее, когда она вытиралась, были медленными, скользяще-ласкательными. Глаза безотрывно смотрели на веранду, точнее, на отчаянно жестикулировавшего Лёвку. Внизу живота нарастало приятно-возбуждающее томление, соски набухли и затвердели, дыхание участилось.
Эх, Лёвка, если бы ты не был пьяным. Хотя, протрезвеешь же ты когда-нибудь…

Ошибок практически не заметила

И на этом все))))
Жду продолжения