Сегодняшний день, как ни странно, начался неплохо. Проснулась я, как обычно, в восемь часов, в очередной раз, забыв перевести будильник. Ничего не поделаешь, первые два урока сегодня в пролете. Вспомнить бы какие… Ну ладно, не судьба. Понежившись еще минут пятнадцать, я с трудом открыла снова плотно слипшиеся глаза. Нее… пора вставать, иначе директриса опять начнет ругаться, что я опаздываю на ее любимую (а всей школой ненавистную до самых печенок) историю. Ботаников я в расчет не беру!
Еще минут через десять я все-таки встала и направилась в ванную. Мда… Я всегда не любила это зеркало. Видимо, оно по сути своей фанатело от леших, кикимор и водяных, потому что я изображалась в нем по утрам только такой. Спутанные каштановые локоны, вставшие на дыбы, как после двести двадцать вольт. Сонное, похожее на плесневелую лепешку лицо. Кроваво красные отчего-то кончик носа и губы. Да, с самооценкой у меня временами не лады. Быстро умывшись, почистив зубы и захватив расческу, я ретировалась из ванной. Особо мне, конечно, спешить некуда, но все же тормозить тоже не входило в мои сегодняшние планы.
Я быстро позавтракала последним клубничным йогуртом. Меня обрадовало осознание того, что ни отца, ни матери уже не было дома. Иначе опять началась бы полтора часовая лекция по поводу опоздания и конкретно моей безалаберности. Ненавижу переход на личность, тем более на собственную. Дальше я привела себя в приличное состояние, накрасилась и оделась. За школьной формой, которая валялась где-то в районе дальнего угла шифоньера, лезть мне не захотелось, я решила обойтись парой черных джинсов и белой легкой кофтой. С трудом вспомнив сегодняшнее расписание и собрав сумку с одними тетрадками, я направилась в сторону школы.
У меня образовались трудности с выбором транспорта. А - ехать с запасным личным водителем родителей, с которым мы на дух друг друга не переносим. Либо в тесном автобусе с только ищущими повод на кого-нибудь накричать пассажирами. Ну и последний - пересилив лень, пройтись пешком. Минут пять поразмышляв, я выбрала третий вариант, так как в первых двух случаях о прекрасном настроении можно было бы позабыть. За шестнадцать лет своей жизни я опытным путем пришла к выводу: транспорт - по сути своей, явление пессимистическое.
Осенние улицы были заполонены народом, все спешили, бежали, некоторые даже взлетали… лишь бы только не опоздать. Глупые люди, я вот уже опаздываю и даже не парюсь. Идти от дома до школы около тридцати минут спокойным размеренным шагом, время у меня сегодня было. Какие мысли мелькали в моей голове, я и сама не знала, просто шла и расслаблялась.
Тротуары были усыпаны шуршащими листьями, которые так "тщательно" убирали столпившиеся на краешках дворники. Солнце насмешливо припекало всю улицу сверху, будто радовалось, что его никто не заденет, не достанет там. Дома: одни - старые, другие, наоборот, молодые, построенные по новым стандартам, безропотно выпускали из своих подъездов людей, лишь временами ворчливо поскрипывая. Магазинчики, заполонившие почти все первые этажи, встречали пешеходов яркими вывесками, рекламами, в крайнем случае, табличками "Открыто". Клены, ровной линией высаженные по обочинам тротуаров, изредка кидали в толпу пару разноцветных листочков, добавляя их к общей массе. Ветра сегодня почти не было, но и духоты я не ощущала. Такое умиротворение, такой молчаливый восторг!
Я бы еще долго брела вот так по улице, наслаждаясь прекрасной по осенним меркам погодой… если бы меня кто-то не толкнул сзади. Причем, так сильно и так больно… Дернув ушибленным плечом, я повернулась и злобно зыркнула на … директрису, которая и была нарушительницей моей мирной прогулки. Она что-то собиралась сказать, но, резко повернувшись, пошла в противоположную сторону и, зайдя за угол одного из домов, скрылась из моего поля зрения. Я подумала, что она и есть та ложка дегтя, которой вполне достаточно, чтобы испортить бочечку моего дня. Несмотря на это, я бодро зашагала к школе и вскоре уже зашла через главный вход.
Меня недружелюбно встретил школьный охранник, дядя Гена. Он неодобрительно помотал головой и, выйдя из-за своего рабочего места, подошел ко мне.
- Опять опаздываем, Елизавета Чумадарова? Что на этот раз? Опять…
Не успел охранник договорить, как через радио прогремел громоподобный голос уже видимо оправившейся директрисы: "Елизавета Чумадарова, 10 "б" класс, бегом в администрацию. Чу-ма-да-ро-ва", - для пущего эффекта она произнесла мою фамилию по слогам. Хорошо-хорошо, учимся читать уже словами. За столько лет работы в школе не могла научиться, ай-ай-ай. Как нехорошо-то! Два в ведомость вам, два!
Блин, наверно директриса меня из окна увидела, надо было лучше шифроваться. Интересно, что сейчас в классе у нас происходит. Авось, они даже не удивись. Всю последнюю неделю я просто обитаю около администрации. Это что б далеко не бегать, если чего – а я уже тут. В кабинете у директрисы я была… мм… сейчас уже не припомню. Ладно, пора топать, а то еще накричит лишний раз на меня, а потом еще жалуется, что валерьянка быстро кончается. Причем, почему-то только моей маме.
Я, поправив сумку, эффектно пристукивая каблуками, направилась к одной из четырех лестниц наверх, не забыв обернуться и послать воздушный поцелуй пережидавшей свободный урок внизу мелочи. Мальчики так мило покраснели, что мне стало даже немного стыдно. Но ничего не поделаешь, такова жизнь.
Администрация располагалась на втором этаже, рядом с библиотечным корпусом. Будто специально для меня, рядом стояли самые презентабельные и самые мягкие диванчики на весь лицей. Но сейчас я прошла мимо, так как меня же ждала уважаемая директорша. Простояв пару секунд в нерешительности перед дверью, я коротко постучалась, надеясь на то, что меня не заметят, и я смогу втихаря присоединиться к своему классу на занятия. Но дверь резко распахнулась.
Той милейшей особой, которая только что чуть не прибила меня, оказалась секретарша. Женщиной она была далеко не молодой, но на работе развивала завидную по ее "55 – баба-ягодка опять" скорость. Она уже собралась броситься бежать куда-то, но, заметив меня, остановилась словно в замедленной съемке и на диво стремительно повернулась ко мне.
- Чумадарова?! – с какой-то непонятной интонацией вскрикнула она. Ответ был очевиден, поэтому я предпочла промолчать. – Долго ли тебя еще ждать. Целых пять минут назад объявили, а она, видите ли, даже в ус не дует. Мигом в кабинет! Тебя два взрослых занятых человека ждут.
Честно, если бы секретарша начала долго и занудно ругаться, я бы спокойно пропустила всю эту байду. Но тут слово "два" как-то странно царапнуло мой слух. Обычно, она, то есть наша "любимейшая" основательница лицея, проводила воспитательные беседы со мной либо совсем одна, либо с моими родителями, которые как показательное пособие фразы "Мы с Тамарой ходим парой". По крайней мере, в школу точно. Кто же второй?
Любопытство моментально взяло верх над самосохранением и я, как рыцарь без страха и упрека, дернула ручку двери на себя. Постучаться почему-то мне в голову не пришло.
- Здравствуйте, Маргарита Ивановна, - звучно поприветствовала я директрису, которая расположилась в гостевом кресле. Обернувшись назад, до меня дошла причина такого местоположения. Ее кресло и стол примыкали к соседней с дверью стене, и их кто-то нагленько занял. Лица незнакомца я пока не видела, он сидел ко мне спиной и что-то усердно переписывал. На несколько секунд все замолчали, и воцарилась тишина. В итоге мужчина, все-таки закончив свое пачкание бумаги и обернувшись, заметил меня. Он встал и направился к двери. За то время, пока незнакомец шел, я успела его рассмотреть. Это был довольно молодой, лет тридцать-тридцать пять от силы мужчина. Высокий блондин с, на расстоянии не определить какими, глазами, приятного телосложения. Национальность вот так с ходу я определить не решилась, но явно на исконно славянского не тянет. Одет в черные брюки и ярко зеленую рубашку с черным строгим галстуком.
Я подумала, что он собирается нас покинуть, но незнакомец остановился на расстоянии пол метра от меня и насмешливо окинул взглядом. На время я потеряла дар речи от его наглости, но быстро придя в себя, начала разговор первой:
- Здравствуйте.
- Bon matin (Доброе утро (фр.)), мадемуазель. Позвольте вашу руку. - Его завораживающий взгляд не оставлял мне другого выхода. Я покорно подала руку, после чего незнакомец галантно поцеловал ее, на секунду как-то торжествующе оскалился. – Хочу представиться. Зовите меня просто Фауст, фамилию вам, юная леди, пока знать не обязательно.
Он посмотрел на дорогущие наручные часы и, видимо, кося под кролика из "Алисы", недовольно покачал головой.
- Рита, введи это прелестное создание в курс дела, пожалуйста. Все необходимое отправишь прямо туда.
Он еще долго говорил что-то на французском, с которым у меня всегда были не лады. Я даже не стала вслушиваться, ожидая, когда этот странный типчик закончит. Меня даже не интересовало, где же наша директриска подцепила такого французишку.
Через пять минут монолога незнакомца, тот оглянулся на меня в последний раз, хмыкнул и вышел вон. Я снова опешила от его безграничной некомпетентности, а директриса, не дожидаясь меня, вернулась за свой рабочий стол.
- Чумадарова… Лиза, - я невольно скривилась, - мы вынуждены отправить тебя в другую школу. Понимаешь, каждые два года мировая элитная школа набирает несколько счастливчиков из обычных школ. Что-то вроде донабора, так как в основном там все места куплены. У них очень строгие критерии, и в этом году они хотят, чтобы именно ты стала их новой ученицей.
- А если я не хочу? – я всеми силами пыталась сдержать нарастающую злость.
- Тебя фактически не спрашивают. Ты не можешь отказаться от такого шанса. Или учись там, или умри здесь.
- Угрозы? – я вопросительно повела бровь.
- Нет. Скорее, предупреждения. Если пять влиятельнейших семей мира захотят отомстить, то не думаю, что что-то спасет тебя.
Да… она действительно права. Хотя мы с родителями и очень часто ссоримся, но жертвовать ими из-за такой мелочи, как переход в другую школу, я не намерена.
- Хорошо, я согласна. Только расскажите, что это за школа?
- Прости, но я не могу. Ради твоей же безопасности. Умница, что согласилась! Иди домой, собирайся и сегодня вечером Фауст тебя заберет. Кстати, можешь попрощаться с классом, не думаю, что вам удастся скоро увидеться. Приготовься к серьезной учебе. Туда не берут, кого попало. И последний совет: будь осторожна, Чумадарова. Полагайся только на себя и собственные силы. И… не привязывайся ни к кому…
На ее глаза навернулись слезы, будто это не проводы, а похороны… Причем, мои. Директриса подошла ко мне и обняла. Сухо, по-деловому. Но я не могла требовать от нее большего. На душе отчего-то потеплело. Все-таки не хотелось уходить вот так, оставляя ссоры позади. Девять лет я портила ей, да и всем окружающим нервы постоянными выходками. Но она смогла меня простить.
- Спасибо… - тихо прошептала я, скорее, для себя, чем для Маргариты Ивановны, и стремительно вылетела из кабинета.
Теперь предстояло самое сложное… Одноклассники. Я привычно направилась в кабинет математики. У меня даже не возникло мысли о том, чтобы уйти по-английски, не попрощавшись. Это бесчеловечно. Хотя у меня и нет особо хороших подруг в классе, но с мальчиками я общалась, на зависть всем одноклассницам, хорошо. Мне необходимо с ними попрощаться.
Войдя в класс, я столкнулась нос с носом с тремя мега-эгоистками нашего класса. Они привычно кинули мне что-то вроде: "Скоро выкинут тебя на помойку", на что получили пару "ласковых" матных. У меня последний день – гуляем. Ребята слегка опешили от моей грубости и замолчали. Я подумала, что это самый удобный шанс все рассказать.
- Знаете, ребят. Мы были не самым хорошим классом… Со многими я знакома всего несколько дней, но это мой последний день. Меня переводят в мировую элитную школу. Я пришла попрощаться.
В классе неожиданно поднялся такой гам, который и на перемене редко услышишь. Из всех звуков самым громким был голос нашей главной эгоистки Марины Кёршиной. Она яро доказывала всем окружающим ее парту людям, что именно ее надо отправить в эту мировую и элитную.
- Я - почти отличница, не то, что эта троечница. Красавица, умница, мастерица. Да и знакомые у меня в этой школе есть. А они все равно выбрали какую-то Чумадарову.
Ну с троечницей ее, конечно, занесло, так как при своей халатности у меня всегда были одни четверки. Хотя до этого заноса мне было до лампочки, а вот про знакомых это уже интересно. Как бы у нее так узнать, чтобы она не начала новый выпендреж…
Я толкнула отличника без всяких "почти", старосту класса и по-совместительству моего лучшего школьного друга Сашу Курова. Он сразу же понял, что именно меня интересует, и, улыбнувшись, спросил:
- Кёршина, ну что ты за бред городишь? Откуда у такой, как ты, в мировой элитной школе знакомые? Это же смешно! Если бы ты хоть какого-то знала, назвала бы поименно, а не так!
- Куров, если тебе так интересно, то мой бывший парень один из пяти ТОД. Больше ничего не скажу. Прощай, Чумадарова, - Марина, оглянувшись на меня, оскалилась и вышла.
Мда… Отличненькая намечается учеба. Что за странные ТОД?
Додумать мне не дали, так как меня окружил почти весь класс, и каждый пытался сказать что-то напоследок. В итоге меня обобнимали и слегка оглушили. Но я стояла посередине и улыбалась. Не знаю, как долго это продолжалось, но прозвенел звонок и все вяло устремились к своим партам. Урок никто не отменял. Я присутствовать на нем, естественно, не собиралась, поэтому устремилась к двери. Путь мне кто-то перегородил. Это была небезызвестная Кёршина.
- Мы с тобой еще не раз встретимся, Чумадарова. И не надейся на победу, она тебе не светит. Я лично убью тебя, не позволив этого даже ему.
- Браво! Отличная речь для твоих похорон, я обязательно запишу, - заверила я и вышла из класса с гордо поднятой головой.
Дорога домой была абсолютно серой и неинтересной. Опять попала в гущу толкучки, хотя и поредевшей. Я не могла ни на чем сосредоточиться. Слишком много событий уже произошло, а сколько еще будет – боюсь загадывать.
Дома меня ждали родители, которые с порога начали на перебой рассказывать какую-то ерунду. Мама болтала про отношения с мальчиками в новой школе, про дружбу и так далее… вплоть до: как подхватить себе хорошенького парня. Да, у нее всегда было пунктик "у всех в шестнадцать были мужики". А папа, наоборот, болтал про какие-то методы защиты. Типа, газовый баллончик – форева. Честно, я ничего не запомнила.
Кроме нотаций родители успевали еще и собирать мои вещи. Хотя в основном этим занялась мама. Мне оставалось только урывать у нее непригодные вещи. А таких было много. В результате у меня не набилось даже одного чемодана, и мама поняла, что не отпустит меня без похода по магазинам. Захотелось взвыть: что-что, а шопинг я люто ненавидела.
- Мам, мне хватит, - уверяла я ее.
Она лишь отрицательно мотала головой, но и я сдаваться так легко не собиралась. В итоге мне удалось уговорить ее от походов по магазинам, но не от личного дизайнера. Пока мама отходила звонить и сообщать мои размеры, папа дополнил мой чемодан какой-то "жизненно важной" ерундой, типа отверток и гаечных ключей, и уехал на работу. Я впервые за день облегченно вздохнула и начала сортировать вещи сама. Я не заметила, как первый чемодан заполнился до такой степени, что уже не застегивался. Пришлось доставать второй, а под занавес даже третий. В итоге у меня было два с половиной заполненных моим имуществом чемодана.
Тут подошли мама с дизайнером. Обе женщины везли по одной тележке, до верху наполненных аккуратно сложенной одеждой.
- Привет, Лиз. Это модели с последних показов все твоего размера. Давай мерить и выбирать. Возьми для начала это, - она подала мне коротенькое черное платье с воланами. Я отрицательно помотала головой и сделала вид, что меня смертельно оскорбили. Мама выхватила это несчастное платье, приложила ко мне и, аккуратно сложив, бросила рядом с чемоданом.
- Найдешь парня, потом можешь оскорбляться сколько хочешь.
- Ладно, - нехотя согласилась я.
Дело пошло эффективнее. Дизайнер рассказывала про то, что и с чем надо носить. Дала мне пару модных журналов почитать в дорогу и заполнила все маленькие карманы сумок разнообразными аксессуарами. Я не заметила, как за окном начало темнеть. Когда мы, наконец, закончили сборы, оказалось, что у меня вышло в целом четыре чемодана и одна дамская сумочка. Не так много, если считать, что я даже не знаю насколько уезжаю. Два года точно.
Но на этом ужасы прощания не закончились. Получилось так, что все нормальные удобные вещи упакованы и застегнуты на кодовые замки, а в процессе мерки и мои черные джинсы убрали куда-то далеко. Из одежды, которая на мне нормально сидела, осталось только то самое черное платье. Делать нечего – пришлось в нем и поехать.
Когда я вышла из-за занавески, за которой располагалась импровизированная примерочная, и мама, и дизайнер одновременно пооткрывали рты. Признаюсь, приятно. Я мельком взглянула в зеркало и чуть сама не открыла рот. Внешне ничем не примечательное платье либо скрывало мои недостатки, либо превращало их в достоинства. Талия казалась еще тоньше, грудь, наоборот, приподнималась и выглядела… пышнее. Открытые ноги, все детство казавшиеся кривыми, были просто идеальными. Я напоминала самой себе куклу. Красивую, дерзкую, с характером, но куклу. Стало немного противно, но вслух я ничего не сказала, мило улыбнувшись поправляющей воланы платья маме. Дизайнер предложила мне надеть толстый металлический браслет, серьги и ремень из кожи с заклепками, а мама всучила ботильоны на невысоком каблучке.
Обе критически оглядели мой конечный образ и остались довольны. Мама подошла ко мне и сказала:
- Лиза, закрой глаза и повернись ко мне спиной.
- Ладно.
Я исполнила сказанное мамой и почувствовала, что на моей шее появилось нечто металлическое и жутко холодное.
- Можно открыть глаза.
Я подошла к зеркалу и узрела на шее кожаный ошейник с шипами. В ширину он был сантиметра два, а шипы выпирали вперед с каждой стороны по пол сантиметра.
- Мам! – не выдержала я, повысив голос. – Что это? Нет, я все понимаю, неформалам может это и идет, но я то тут причем? Хорошо, пусть к этому платью подходит, но…
- Послушай меня, Лиз. Когда нам сегодня сообщили, что тебя переводят в какую-то мировую элитную школу, мы решили с папой сходить тебе за подарком. Внизу консьерж передал нам маленькую коробочку. Открыв ее, мы с папой обнаружили вот этот серебряный ошейник и записку.
- Что на ней было?
- Да ничего особенного… Только подпись: "Иззи от ТОД".
У меня перехватило дыхание, я с трудом заглатывала воздух. Снова эти ТОД… Кто они, в конце концов? Откуда знают меня? Почему именно Иззи, а не Лиза? (п/а: Иззи вообще-то мужское имя, но Лиза просила друзей называть себя именно так.)
- А кто передал неизвестно?
- К сожалению, нет. Он на некоторое время отходил. А когда пришел, обнаружил коробочку, на которой было подписано, кому передать. Не обнаружив ничего опасного, консьерж и отдал нам.
- Жалко…
- Ты знаешь кто такой "ТОД"? Это твой друг? Или парень? Вы давно знакомы?
- Нет, не знаю. Но одна версия есть. Ее я и собираюсь проверить.
Мама уже собиралась устроить очередной допрос с пристрастием, но в дверь позвонили. Я облегченно вздохнула и улыбнулась. Если это Фауст, тот французишка, который должен меня забрать, то расспросы мне уже не грозили. Потрогав мамин подарок, я подумала, что переход в новую школу может быть очень даже интересным вариантом. Если мне уже сейчас не скучно и приветы приходят, то думаю там есть, чем побаловаться.
В комнату вошел Фауст и заинтересованно осмотрел интерьер, а заодно и меня, видимо, как его часть. Он ухмыльнулся и взял первые два чемодана. Мама ходила рядом с ним и спрашивала про какие-то мелочи, типа питания, жилья. Мне было не интересно. Если бы она спросила про ТОД, занимавшие мои мысли уже целый день… Хотя нет, так даже лучше.
Вот и пришло время прощаться. Мама бросилась меня обнимать и целовать.
- Звони нам почаще, пиши, как у тебя дела, как школа, как мальчики, - последние слова она чуть тише.
- Ладно.
Боже, всегда удивлялась, какую трагедию родители разыгрывают, когда их ребеночек вырастает и уезжает. Просто ужас. Не знаю, как другие, но мои точно. У них же время свободное появится, а они страдают… Не понимаемо.
Потом по какой-то старинной примете на дорожку присели. И, наконец-то, мы с Фаустом покинули наш коттедж. Мой провожатый поймал такси и дал водителю какой-то адрес. Мы разложили вещи по салону и в багажник и куда-то поехали.
- На чем мы будем добираться? И вообще, где находится эта школа?
- У истоков Ангары, около Байкала, если тебе это о чем-то говорит. А добираться… в принципе, уже ни на чем.
- Пешком? – понимаю, что глупо, но как тогда.
Фауст рассмеялся и сделал непонятный жест рукой. Водитель тут же включил музыку, а я попыталась вспомнить, как француз повернул руку. Вдруг это какой-то универсальный знак. Фауст, будто услышав мои мысли, усмехнулся, но медленно проделал тот же жест. Музыка прекратилась. Я в точности повторила движения Фауста, но ничего не произошло.
- Попроси у него адрес посмотреть, а потом отдай обратно.
Не понимая зачем, я все же сделала так. Удивительно, но бумажка "с адресом" была ослепительно белой.
- Что теперь?
- Попробуй снова, - музыка вновь заиграла. Только на этот раз не какой-то шансон, а почему-то Ария "Раскачаем этот мир". Одна из любимых некогда групп. Ни я, ни Фауст не сказали за песню ни единого слова. Хотя меня больше занимала тайна с пустой бумажкой, нежели какая-то музыка. Как только она кончилась, я спросила:
- Фауст, а почему на той бумажке ничего не было? И как вообще мы собираемся добираться?
Француз ничего не ответил, закрыв глаза. Я от нечего делать решила посмотреть в окно, но то, что я там увидела, потрясло меня. Вместо шумных магистралей мы ехали по какой-то горной дороге. Но за те десять минут пока мы слушали песни, машина не успела бы выехать даже из города. Но последнего рядом не наблюдалось однозначно. На ум приходили только сцены из фантастических фильмов и аниме с летающими скоростными автомобилями, телепортациями, магией и прочим волшебством.
Поразмышлять дальше на эту тему мне не дали, так как такси резко затормозило, и пора было выходить. Там, где мы находились, почти стемнело. Солнце уже скрылось за линию горизонта, но небо еще озарялось последними лучами. Трава, в которой мы стояли, была мерзко холодной и сырой. Мда, мама надеялась на лучшие климатические условия, втюхивая мне это платье. По моему телу прошла мелкая дрожь. Я скрестила руки на груди, пытаясь согреться. Фауст, мгновенно заметив мою неприспособленность, снял свою куртку и накинул мне на плечи.
- А в-в-в-ы?
- Я согреюсь, - он что-то шепнул себе под нос, и я на долю секунды увидела какое-то красноватое сияние вокруг него.
- Что это было? – пораженно спросила я.
- Что именно?
- Ну вокруг вас было странное красноватое свечение. Оно вспыхнуло и погасло снова.
- Аура. У каждого мага, сделавшего выбор, она окрашивается в соответствующий цвет. У меня алая, у тебя пока, наверное, серая, как у обычного человека.
- Аура? Маги? Их не бывает.
- Пошли быстрее, и сегодня же ты поверишь в наш мир.
Он взял меня за руку и потянул за собой.
- А вещи?
Фауст отмахнулся, как от какой-то лишенной разума мухи, но все же ответил:
- Они будут ждать тебя в новой комнате.
Убежденная в сумасшествии француза, я последовала за ним. Хотя папа и говорил, что умалишенных следует обходить стороной, как такое провернуть с Фаустом я не представляла, поэтому и не сопротивлялась.
Впереди я заметила какое-то огромное здание. Вернее, в темноте я увидела только его очертания, но догадаться мне труда не составило. Позже, когда мы были уже рядом, я заметила и забор. Хотя с деревенскими, да и городскими оградками этот не имел ничего общего. В высоту он был не меньше двух с половиной метров с причудливыми узорами. Они мне что-то напоминали, но я никак не могла вспомнить. Раньше я точно такие загогулины где-то видела… Мы прошли через ворота, которые сами захлопнулись за нашими спинами. Теперь под ногами не было этой жгучей, как крапива, травы, только асфальт. Причем, почему-то подозрительно горячий. Выражение лица моего проводника нисколько не изменилось. Казалось, он и вовсе не замечает. Или просто привык уже?
Я и не заметила, как мы подошли к левому торцу здания школы.
- Вот вход. Дальше тебе придется идти одной. Каждый новый ученик должен пройти это испытание самостоятельно и открыть для себя школу. Дам небольшую подсказку, больно большой у тебя потенциал, хотя ты сама об этом пока не догадываешься: чтобы справиться – тебе придется поверить в магию. На это задание у тебя вся оставшаяся жизнь. Adieu! Надеюсь, до свидания.
И Фауст исчез, просто растворился в воздухе. Что за фарс?! Это программа "Розыгрыш"?! Я прекрасно осознавала, что это ничто иное, как жизнь. Но признаваться, даже себе, не хотела. Вдруг двери прямо передо мной открылись, пропуская меня внутрь. Я не думала, что делаю и зачем. Просто проследовала туда. Не знаю, что я тогда чувствовала; скорее, ничего. Меня тянуло внутрь и все. Как только я зашла в дверной проем, створки стали стремительно закрываться, я с трудом успела отскочить. Каблуки, конечно, вещь хорошая, но в спорте только мешают. Я пока не знала, куда идти, и решила дождаться утра, чтобы, по крайней мере, ориентироваться. А пока можно немного вздремнуть. Я прислонилась спиной к двери, надеясь, что ее никто не откроет, и из-за перенасыщенного дня моментально заснула.